Несмотря на то, что на референдуме в Шотландии с небольшим перевесом победили сторонники единой Великобритании, сам факт проведения этого голосования приободрил националистов в других европейских странах.
Те, кто хочет сохранить государства Европы в их современном виде, вздохнули с облегчением после шотландского референдума. Но каталонские, фламандские и южнотирольские националисты, наоборот, надеялись на победу своих шотландских «коллег». Тем более что повод для радости у них все-таки есть: сторонники за независимость в Шотландии проиграли с небольшим отрывом, получив при этом от Лондона согласие на расширение прав автономии.
Сторонники независимости в других европейских странах по-прежнему надеются провести похожие голосования. Неудивительно, что давление на правительства стран ЕС в вопросах уступок региональным администрациям только растет, пишет «Deutsche Welle».
Глава правительства Каталонии Артур Мас намерен провести подобный референдум 9 ноября 2014 года. Если большинство проголосовавших выскажется за отделение Каталонии, то Мас будет расценивать такой результат как политический мандат для переговоров с Мадридом о независимости региона. Испанское правительство расценивает сам факт проведения подобного референдума как незаконный.
На успех рассчитывал «Новый фламандский альянс» (НФА) и глава Барт де Вевер. Лидер националистов уверен, что бельгийское государство и так «испарится», поэтому хочет добиться создания Фландрии путем переговоров, передает Pravda.ru.
Для южнотирольской партии «Свобода» исход голосования в Шотландии важен в меньшей степени, чем сам факт его проведения. «Самоопределение реально, и лавина пошла» - это цитата с сайта партии. Немецкоязычный регион Южный Тироль до Первой мировой войны принадлежал Австро-Венгерской империи, однако затем он отошел к Италии.Сегодня о необходимости проведении референдума высказываются еще две региональные партии, помимо «Свободы», которая ставит целью или вернуть Южный Тироль в состав Австрии или добиться для него независимости. Сепаратистские тенденции здесь набрали силу во время кризиса, особенно больно ударившего по Италии.
