В финансовой системе Армении капитал инвестфондов практически незаметен. Инвестиционный банкинг – тоже. В капитал предприятий входят только международные банки развития: их коммерческие собратья пока осторожны.
«Вешалка», с которой инвестиционный бизнес и начинается, это готовность тратить деньги, ожидая еще большие деньги. Причем готовность не заздравная, на телекамеры, а реальная. Здесь, как известно, тратить мало кто любит и хочет. 90-е давно уже позади, но косые тени «кидалова» все еще живучи. Возможно, из-за того, что законность транзакций и имущественных прав до сих пор не всегда симметрична их реализации. А отсюда до кидалова – два шага.
Все это понятно, если перед инвестором стоит какой-нибудь Леня Голубков. Но если перед ним предприятие с интересной программой? Тогда программу эту нужно оценить. А здесь начинаются проблемы: инвесторы в Армении хотят знать все. А то, что в рыночной экономике всего не узнает никто, известно еще со времен фон Мизеса. А раз так, то гораздо спокойней оценивать активы. Риск исчезает полностью – правда, с ним и надежда на большую прибыль. Зато жить легче.
«Инвестиционные фонды могут кардинально изменить наш финансовый рынок», - считает вице-директор армянской консалтинговой компании, Arlian Consulting, Арсен Саркисян, – «Инвестфонд владеет в проектах минимум 25%, а в среднем – не ниже 35%. А в венчурах эта доля доходит до 80-90%. В совете директоров компании инвестфонд приобретает доминирующую позицию. Ни одно решение без их участия приниматься не будет».
Бизнес-планы нужно уметь не только писать (еще одна непростая для Армении тема), но и читать. Успешные проекты обеспечивают показатель IRR, равный в среднем 16-17% в год; это мировая норма. Но в Армении есть проекты, которые имеют IRR и выше 50%. Коренное отличие инвестиционного фонда и его модели финансирования, которая была выработана на Западе уже очень давно, заключается в том, что в отличие от банка, он не требует от заёмщика (и по определению не может) никаких твёрдых гарантий возврата в виде залогов или прочих инструментов, а основывает своё решение только лишь на ценности и жизнеспособности самого бизнес-проекта.
Даже если оставить в стороне хай-тек и трудный «Наирит», можно попытаться, например, восстановить завод лизина в Чаренцаване и создать линию жидкого концентрата лизина для кормов. Еще в советское время такую методику разрабатывали Институт микробиологии и НПО Минзаготовок АрмССР. По подсчетам, она должна была сэкономить 30 тысяч тонн зерна. И бизнесмену хорошо, и Армении, бедной зерном, полезно. Или наладить производство топинамбура с полной переработкой (пока идеей не заинтересовалась китайская компания, на местных энтузиастов и смотреть не хотели). Или - сахарный завод, снова с полной переработкой, с выходом лимонной кислоты, бетаина, цитрогипса, гранулированных кормов... Но какому банку все это нужно, если проект принес хоть и умница, но «бесприданник»?
Но не нужно считать инвестфонды конторами по раздаче денег. Ни один уважающий себя инвестиционный банкир не вложит в проект ни цента, пока не проведёт тщательный анализ – due diligence. Но уж если вложит, то в проект, а не в залог. «На постсоветском пространстве инвестфонды успешно создаются и функционируют уже много лет, пока, правда, в основном в России, на Украине и в Казахстане. Сам факт того, что там поняли значение и необходимость венчурного финансирования, очень помог экономикам этих стран», – отмечает А. Саркисян.
Правовое поле наконец-таки подготовлено и в Армении. В декабре 2010 г. был принят закон об инвестфондах. Зарегистрировано их пока несколько, заметного портфеля - нет ни у одного. И здесь мы подходим к судебной системе и экономике «для своих», где рынки и возможности отчуждены от остальных, включая потенциальные инвестфонды.
«Еще задолго до того, как был принят закон об инвестфондах, в 2006 году в Армении была группа людей, которая понимала важность этого института для экономики. Много было сделано на этом поприще директором инвесткомпании Capital Assets Management - Тиграном Карапетяном и группой грамотных финансистов-профессионалов – энтузиастов из ЦБ РА, а также из Диаспоры. Даже $20-миллионный фонд, по мировым меркам небольшой, если таковой наконец-то будет создан в Армении, сделает погоду: он найдет себе рынок рисковых, но перспективных проектов, которые банки не обслуживают. И при всем том, он не менее привлекателен для инвесторов, чем другие институты. Это не банк, который зависит от депозитов населения, и не IPO, которое зависит от хорошего road-show. А средний ROI у инвестиционных фондов – порядка 30% в год. Зная об успехе первого Армянского инвестфонда, мировые финансовые киты смогут рано или поздно обратить свой взгляд и на нашу страну, вкладывая уже серьёзные суммы. Велосипед изобретать не придётся - все цивилизованные страны давно прошли именно этим путём. Так чем же мы хуже?», – вопрошает Арсен Саркисян.
Все верно, но заработает ли такая модель в квазирыночной экономике? Ведь любой инвестпроект доказывает свою жизнеспособность в условиях рынка. А здесь нужно тратить силы на то, чтобы расшатать эту приставку «квази». А давит она не на шутку: любой успешный, достаточно крупный бизнес в Армении рано или поздно переходит чью-то дорогу: «Ты виноват уж тем»…
Что же, и на Западе начинали с малого, доказав, что инвестфонд приносит деньги, и ставит на ноги бизнес, не хуже банка. Армении тоже есть кому доказывать. В том числе более крупным зарубежным инвесторам, что в нашу экономику вкладывать можно. «Для этого руководству страны нужно ни много, ни мало от пустой болтовни о том, что Армения приветствует и защищает иностранные инвестиции, создать профессиональное (неподкупное!) международное экономическое право, и проявить реальную волю возрождать и развивать экономику и промышленность. До тех пор нас будут продолжать считать ничего не значащей и не умеющей банановой республикой» - говорит Арсен Саркисян.
Арам Гарегинян
