Доктор политических наук, руководитель офиса второго президента Армении Виктор Согомонян читает курс «Трансформации политических смыслов в системе современных масс-медиа» в МГИМО. Представляем отрывки из двух лекций.
Публичность до смартфонов и соцсетей
Представьте, что сейчас не 2019-й год, а 2006-й. Еще нет социальных сетей, не придумали телефонов, на которых есть фотокамеры, и мы как подручный предмет используем телевизор, газету и через них объективируем феномен новостей. Для профессионала сразу же возникают все эти фреймы: холодная война, сверхдержавы, противостояния, гонка вооружений и так далее.
Мы объективировали мир через важнейшие события, которые в нем происходили. Могу с некоторой оговоркой сказать, что в принципе ничего неважного нам и не показывали. Все, что нам показывали, было на самом деле важно. Почему? По разным причинам.
Во-первых, время трансляции новостей, а еще, тем паче, время сбора новостей было сильно ограничено. То есть огромный коллектив собирал новости по всему миру. Вы наверняка видели в старых фильмах, как по телетайпу, телефону что-то сообщают, записывают. То есть сам сбор информации требовал достаточно большого количества времени. Каналов передачи информации было очень мало. Кроме того, обратите внимание: момент получения информации обязательно должен был совпадать с пространством получения информации. То есть вам нужно было находиться не просто в нужное время, но в нужное время в нужном месте перед телевизором или в радиусе радиоприемника или успеть купить газету.
2006-й год прошел, публичное пространство разрушилось, и человек, имеющий аккаунт, стал всем: человеком, который умеет, может и имеет право все транслировать в публичной сфере, появилось множество публичных пространств, одно из них - Instagram. Политики стали пользоваться этими публичными пространствами, потому что произошло сближение традиционного публичного пространства и новых публичных пространств, то есть конвергенция, а потом их слияние.
Публичность, площадность, «майданность»
Один из языков достаточно прямо подсказывает значение публичного пространства – площади. Речь о моем родном, армянском языке, где слово «опубликовать» звучит как «հրապարակել», то есть «сделать площадным». Публичность звучит как «площадность», грубо говоря, «майданность». Это еще раз указывает на то, что обнародование чего-либо, касающегося общественной жизни, важного события, указов властей, обязательно было связано с публичным пространством, а таковыми являлись площади, во всяком случае, во времена, когда не было СМИ, которые могли донести до людей информацию об указах, приказах и тд.
Кстати, исследователь русской монархии Уортман удивленно сообщал о таком ритуале, как демонстрирование наследника царского престола на Лобном месте, демонстрирование народу. То есть, грубо говоря, народу показывали будущего царя, демонстрировали его личность для того, чтобы не было подлогов, государственных измен, и это тоже акт опубликования. То есть опубличивалась личность будущего царя.
Стеклянный дом, который постоянно освещается
После того как появились и вошли в широкое употребление смартфоны, возникло пространство, где стало можно публиковать без всяких цензов. То есть у каждого человека появился свой театр с освещенной сценой и зрителями. Делай что хочешь. Играй свои спектакли. Показывай свои фотографии, пиши свои тексты, и тебе будут аплодировать в виде лайков и всего остального.
Если фотографии раньше были исключительно носителями визуальной памяти, то потом они стали средством коммуникации. Вот, к примеру, фотографии Сергея Прокофьева с родителями. Вот здесь он играет свою первую пьесу, там он за занятием в шахматы, там он студент. Там он с первой женой. Вот его урок музыки в одной из московских школ. Вот он с коллегами Шостаковичем и Хачатуряном. И вот он здесь с Сергеем Эйзенштейном. У Прокофьева фотографий от силы штук 50, если покопаться в интернете. Ну пусть штук 50 будет еще у его родных.
А сколько фотографий у вас сейчас? Сколько раз вы сфотографировались за последний месяц? За прошедшую неделю? Да что там? За прошедший день. Сколько у вас фотографий? Вы считали? Их на самом деле очень много. То есть произошла девальвация одного из самых сильных фреймов публичности, одного из самых сильных инструментов публичности, который раньше становился символом, креатором политического дискурса.
Может вы не помните, но старшее поколение помнит. Огромные фотографии членов Политбюро, развешанные по всему городу. Кстати, очень знаменательный пример, потому что и пространство публичное. Там всякую фотографию не повесить. И фотография особая, то есть особый человек. Каждый человек попасть туда не мог. А сейчас попадают все.
То есть мы жили в неком закрытом доме, и нам можно было иногда, прилагая какие-то усилия, выходить из этого дома, проводить N-ое количество времени в публичности и возвращаться в этот дом. Сейчас мы имеем совершенно обратную картину из-за того, что цензы и барьеры, которые стояли на пути к публичности для каждого среднестатистического человека, разрушены, из-за того, что мы сами можем производить файлы, медиапродукцию, которая может попадать в публичное пространство.
Мы получили совершенно новую публичность, и мы живем сейчас в стеклянном доме, который постоянно освещается. Если вспомнить слова Ханны Арендт о том, что приватность – это неявленность перед другими, то у нас практически нет этой неявленности.
Если вы где-то в другой стране, и у вас есть телефон, вы уже не один, вы явлены. Кто-то видит, когда вы в последний раз были в вотсапе, вы получаете пуш-уведомления, смски, сообщения, звонки. А если у вас особенным образом устроен телефон, вы в курсе всех новостей, не прикладывая к этому никаких усилий. Вы становитесь публичным человеком, только потому что у вас есть аккаунт. Единственная заслуга, которую сегодня нужно иметь, - это аккаунт в соцсети. И вы уже публичны. Вы имеете уже такую явленность, о которой раньше можно было бы только мечтать.
