Изучение консультативного заключения, представленного Венецианской комиссией на основании заявления Конституционного суда Армении, показывает, что, вопреки высказанным утверждениям, там нет суждений о неопределенности норм, устанавливающих состав преступления «свержение конституционного строя», предусмотренный статьей 300.1 УК РА. Об этом говорится в заявлении, распространенном Генпрокуратурой Армении.
В заявлении, в частности, отмечено:
«Более того из этого очевидно, что с точки зрения определенности формулировки по предусмотренному УК составу преступления «свержение конституционного строя» выгодно отличается от формулировки аналогичных составов преступлений в других государствах.
Позиции ВК подтверждают также правомочность и жизнеспособность правовых толкований, заложенных в основе предъявленного Роберту Кочаряну обвинения и в рамках защиты данного обвинения.
Так, Венецианская комиссия констатировала, что в международной практике нет единых подходов в вопросе формулировки преступлений против конституционного строя: в одних государствах ссылки касаются Конституции полностью, а в других - просто ссылаются на необходимость соблюдения конституционного порядка без ее установления. Как бы то ни было, большинство положений уголовного законодательства косвенно ссылается на Конституцию, цитируя конституционные принципы, такие как суверенитет, территориальная целостность, демократия и выборы, или касается конкретных конституционных институтов, таких как парламент.
Важно подчеркнуть зафиксированный комиссией тот факт, что термины «конституционный порядок», «свержение конституционного строя», «узурпация власти», как таковые, не установлены в законодательных положениях большинства государств-членов. Очень много государств-членов относятся к деянию свержения конституционного строя как к предательству, иными словами, намерение или фактическая попытка путем обмана, принуждения и неправомерного изменения Конституции, которая не всегда требует фактического провала конституционного строя.
Комиссия также отмечает, что действия, описанные в таких терминах, как предательство, восстание или бунт обычно требуют элемента насилия, силы или угрозы в сочетании с умыслом (или фактическим опытом) направлять указанные насилия или принудительные действия против конституционного строя или иных интересов. Те положения, которые не требуют насилия или такого умысла, направленного против конституционного строя, обычно предусматривают более особые деяния (например, распространение и использование надписей и символов антиконституционных партий или объединений), которые также, по сути, считаются антиконституционными.
И, наконец, ВК отмечает, что, уважая принцип запрета обратной силы уголовных законов и требование наличия в законах достаточных четких и точных определений преступных деяний, критика неточностей относительно понятий конституционного строя и свержения конституционного строя может быть смягчена, поскольку между государствами-членами, кажется, есть «согласие» оставить эти понятия неопределенными или неустановленными.
Вышеизложенное позволяет прийти к выводу о том, что формулировки, данные в уголовных кодексах стран-членов (и не только) касательно состава преступления по свержению конституционного строя, не более определены, чем формулировки, установленные статьей 300 и статьей 300.1 настоящего изложения Уголовного кодекса РА. Во всех случаях используемые в них понятия «конституционный порядок» или «свержение конституционного строя» законодательно не установлены, и их комментарии должны быть даны в судебном праве, как в уголовно-правовых нормах, в подавляющем большинстве.
При этом комментарии защитников Роберта Кочаряна о том, что терминологические различия в изученных комиссией законодательствах также свидетельствуют о неопределенности признаков состава преступления, безосновательные. Комиссия зафиксировала различия в этом и в целом правопорядке и отсутствие правоприменительной практики, чтобы показать невозможность представления единого или лучшего опыта. Более того, Комиссия не только не зафиксировала какое-либо положение о неопределенности обсуждаемых норм, но и, наоборот, констатировала, что критика о неопределенности в подобных условиях может быть смягчена.
Важно констатировать, что толкование, заложенное в основе предъявленного Роберту Кочаряну обвинения, было установлено в научной, учебной и учебно-вспомогательной литературе конституционного права, что имело важное значение, в том числе для профессионального консультирования, осознания границ допустимого поведения при совершении деяния и его построения в соответствии с ним. Содержание понятия «конституционный порядок» раскрыто также в праве Конституционного суда РА. Для обеспечения определенности состава преступлений против конституционного строя, согласно международному опыту, имеющее важное значение свойство насилия также реализовано в предъявленном Роберту Кочаряну обвинении, ему предъявлено обвинение в насильственном свержении конституционного строя.
Более того в обвинении уточнены действия, вменяемые подсудимому, и последствия - нарушение конституционно-правовых ценностей, составляющих содержание свержения конституционного строя, которые возникли в результате этих действий».
