Под руководством президента Реджепа Тайипа Эрдогана Турция стала приспосабливаться к особому виду политической шизофрении, которая рождается из авторитаризма и ведет анахроничный и нереалистичный политический дискурс, пишет Ahval.
Закрытые, репрессивные режимы подталкивают общества к тому, чтобы их поведение соответствовало ценностям, заложенным в политическую систему, когда между ними есть расхождения.
На индивидуальном уровне это несоответствие между ценностными ожиданиями индивида и их ценностными реалиями приводит к тому, что известно как когнитивный диссонанс, термин, придуманный известным американским психологом Леоном Фестингером.
Есть три способа решения этой проблемы, говорит Фестингер. Вы можете либо изменить свои значения в соответствии с реальностью, либо изменить свое поведение в соответствии со своими ценностями, либо изменить свои ценности и свои действия.
Плюралистические демократические режимы позволяют облегчить выход из этой ситуации, предлагая различные альтернативы, которые обновляют социальные и политические ценности в соответствии с политическими реалиями. Угнетающие режимы превращаются в принуждение.
Однако такое принуждение противоречит природе человеческих обществ, которые постоянно меняются и адаптируются. Эта шизофрения продолжается до тех пор, пока система не завершит свой крах, как это было в Восточной Германии и остальной части Восточного блока до падения Берлинской стены.
Недавние регрессивные действия Турции - обращение собора Святой Софии в мечеть, ограничения в социальных сетях, стремление выйти из Стамбульской конвенции, все более громкое требование вернуть исламский халифат - все это предполагает существенный отход от реальности, в которой живут турки.
Режим Эрдогана - мечта исламистов 1960-х годов, и он самый оторванный от ежедневных страданий своих граждан. В этот момент было бы шоком осознать реальность, поэтому трудно обвинить Эрдогана.
Пузырь на развивающихся рынках лопнул так же, как турецкая экономика пережила свой неудержимый спад, затронув страну на разных уровнях. Среди проблем, с которыми сталкиваются жители Турции каждый день, - безработица среди молодежи, глубокое падение лиры и растущий долг корпораций страны. Центральный банк Турции неэффективен, и его государственными финансами управляют непрозрачно, поскольку продолжаются очень дорогие и ненужные инфраструктурные проекты.
Добавьте к этому глобальную неопределенность, вызванную пандемией COVID-19, и вы получите идеальный шторм, готовый обрушиться к началу осени.
Эрдоган, возможно, не желает признавать, что он слабый политический лидер, но это так после неудачной попытки государственного переворота 15 июля 2016 года. Чтобы оставаться на вершине, ему приходится все больше полагаться на свою шаткую коалицию с ультранационалистами и их приспешниками в турецком военном аппарате.
Неумолимые репрессии Эрдогана в отношении курдских мэров служат лишь отчуждению турецких курдов и отвлечения их от центрального правительства в Анкаре. Значительная часть молодежи уже отвернулась, о чем свидетельствует натиск неприязни и негативные комментарии по поводу недавней прямой трансляции, которую президент провел с группой 17-летних молодых людей.
Шизофреническое состояние внутренней политики раскрывается через агрессивный набор целей во внешней политике Турции. Страна все в большей степени изолирована от НАТО и других западных организаций, без перспективы членства в ЕС. Таким образом, ультранационалистический альянс Эрдогана рискует, совершив ряд грубых промахов в Сирии, Ливии и Восточном Средиземноморье. Агрессивная, близорукая политика Анкары ставит ее в противоречие с Грецией и Кипром, а также с Египтом, Францией и ее предполагаемым партнером Россией.
Воображаемого евразийского альянса не существует, но ультранационалистические боссы Эрдогана, похоже, не возражают. Они позволяют Эрдогану и основным средствам массовой информации, контролируемым его близкими родственниками, сфабриковать карикатурную версию неоосманской пропаганды для консолидации его избирательной базы.
Эта тактика, похоже, сработала среди наименее образованных мужчин среднего возраста в консервативном центре Анатолии. Однако это также оттолкнуло многих соседей Турции. Многие на Ближнем Востоке теперь отказываются от турецких мыльных опер, некогда чрезвычайно популярных в регионе, как от инструмента турецкого культурного империализма.
Возвращаясь к теории Фестингера, разрыв между реальностями и ожиданиями при режиме Эрдогана настолько велик, что его практически невозможно закрыть рациональной переориентацией политики.
Единственный выход для режима Эрдогана от такого серьезного когнитивного диссонанса - смерть. Смерть политики в Турции может быть не за горами. Полный и тоталитарный контроль над турецким обществом будет его смертью.
Как это ни парадоксально, суровые экономические и социальные реалии также могут быть спасением, поскольку режим Эрдогана может выдохнуться и испытывать недостаток энергии, чтобы нажать на курок. Давайте просто надеяться, что реальность настигнет демократию, прежде чем тоталитарные мечты сокрушат все, что осталось от политического ландшафта Турции.
