Российский военный журналист спецкор портала «Офицеры России» Левон Арзанов, раненый во время повторного ракетного обстрела храма в Шуши, поделился с «Общественной службой новостей» своими воспоминаниями этих страшных событий.
«В момент первого обстрела там были прихожане. Но тогда наши предки строили на века. Я думаю, что наши доблестные «азербайджанские друзья» рассчитывали уничтожить храм попаданием одной ракеты. Но, к счастью, они только пробили свод из кирпича, сделали там дыру. И люди получили только ранения, никто не погиб.
Когда мы приехали, отец, не помню, как его звали, наводил порядок и подметал стёкла. Мы взяли возле храма у него интервью. Я, кстати, думаю, что этот момент прекрасно видел оператор-наводчик этого БПЛА, который в нас стрельнул. Они же перед тем, как наносить удар, мониторят обстановку вокруг и смотрят.
Более того я уверен, что решение на принятие удара принимает не простой оператор. Он даёт запрос командиру: стоит ли тратить боезапас на определённую цель или нет? Это обычная практика работы в таких структурах. Наверняка он запросил, сообщил, что подъехали журналисты, начали работать. «Стоит ли по ним стрелять?». И получил ответ. Значит мы втроём стоим танка, раз по нам шибанули и не пожалели на нас управляемую ракету. Удар пришёлся прямо в то же место», - рассказал он.
«Нужно понять этимологию этой войны со стороны Азербайджана. Почему, например, в Шуше из всего города они атаковали только три цели: больницу, местный культурный центр и церковь? По Степанакерту они бьют просто по площадям, грубо говоря. Шушу они уничтожали высокоточными снарядами. Вот и весь почерк. Основные места, чтобы нанести морально-психологический удар населению. Преследуется именно эта цель. То есть, грубо говоря: культура, здоровье и вера. Вот по ним и наносятся эти удары. Хотя я скажу, что в том же Шуши, кроме храма есть ещё две мечети, восстановленными армянами в своё время. И никто их не уничтожил».
«Был только единственный человек, который на русском не говорил. И это очень трогательный эпизод, который я бы хотел рассказать. Меня привезли в больницу, которую разбомбили. Тогда я ужаснулся: где нам тут будут оказывать помощь? Представляете: в больнице не было ни одного стекла, в палатах перевёрнутые койки, на которых лежат выбитые оконные рамы и какое-то окровавленное обмундирование. И никого нет! Мужчина, который меня вёз, кричит по коридорам “врач, врач”. И тут откуда-то из подвалов нам ответили. Мы спустились туда.
Это был классический необорудованный подвал. Никогда не предполагалось, что там будут кому-то помощь оказывать. Там просто лежали поролоновые матрасы. Нас положили на эти матрасы и начали бинтовать первый раз там. А так как мы все были покрыты сажей от строительной пыли, нам начали мыть руки. На одной из них мне палец раздробило конкретно так. И эту процедуру проводила маленькая девочка лет восьми. Она промывает мне их водой и что-то по-армянски говорит. Причём так говорит не с плачем, а твёрдо и уверенно какие-то вещи говорила. Наверное, там было что-то вроде “потерпи”. Это меня очень потрясло...Я же человек военный. Мы не плачем и не стонем обычно. Привыкли ко всему. А в этот момент я, наоборот, чуть не заплакал от того, что маленький ребёнок сидит в этом подвале и помогает раненым. У меня у самого две дочери...»
Отвечая на вопрос, если и наводчик, и командир понимали, что это русские журналисты, то куда же пропала этика, Арзанов отметил: «Ответ на этот вопрос лежит на поверхности. В Азербайджане полностью отключен интернет и социальные сети. Там идёт информационный вакуум. Я вам скажу, что Семён Пегов из проекта Wargonzo и Александр Коц из «Комсомольской правды» — это два человека, которые нанесли удар Азербайджану, сравнимый с мотострелковым батальоном каким-нибудь. То есть, если по совокупности взять. Они идеологический фронт информационный. И эту лямку они вдвоём тянут на Россию. Я так считаю. Мы им в помощь и двигались. Но не смогли продвинуться.
Сейчас уже другое время: стреляют и по врачам, и по больницам. Всё делается, чтобы деморализовать. Конечно, журналисты тоже стали целью. Вспомните, что на Пегова прокуратура азербайджанская завела уголовное дело. Но это же смешно! Человек занят своим делом, на этой стороне. На вашей стороне тоже есть русские журналисты. Другое дело, что вы их никуда не возите, чтобы не показывать грандиозных потерь.
Опять же, почему армяне не скрывают своих потерь? Потому что народ маленький. Карабах — это всего 120 тысяч населения. Бесполезно скрывать. Сегодня погибает человек, завтра его сослуживцы сообщают родителям. Сейчас в окопах сидят и братья родные, дедушки, кто сам прорвался. Их пытаются с фронта увести, но у них дух бойцов, кто в первую войну воевал. Им уже за 60, под 70, но они всё равно рвутся в бой. Азербайджанцы, на сегодняшний день, по подсчётам армянской стороны, потеряли уже порядка четырёх тысяч. Азербайджанская сторона не забирает своих погибших. Они и в первую войну, в 1994 году делали тоже самое. Когда начинают приходить гробы, общество начинает волноваться. «Почему нет победы, почему умирают дети?».
Министр обороны Азербайджана обещал за несколько дней полностью захватить Карабах. Но, видите, на деле они топчутся вокруг укрепрайонов и, фактически, ни один район из семи, которые армяне удерживают в качестве буферной зоны они не освободили. Ни один! Не говоря уже о том, чтобы продвинулись в Карабах. Хотя, конечно, в Армении не столько много народа. И, в конце концов, можно перемолоть их всех. Тем более, если учесть, что турецкая армия подключилась.
Если раньше и были сомнения, то сейчас никто не сомневается. Буквально позавчера перебросили ещё 1000 боевиков из Сирии. Из Кабула прилетают самолёты пока непонятно с чем. Что можно оттуда привозить, кроме моджахедов?».
«Что ещё хочу добавить, совершенно удивительная особенность этой войны — нет бытового мародёрства. Я был на многих войнах. И часто видел, как бывало, что магазины, в которые попали снаряды, обчищают, берут продукты. У машины окна разбились: люди подходят, открывают двери, ищут аптечки. Это считается нормой войны. Но в Карабахе у людей другой подход. У нас был Лексус и когда мы подъехали к церкви, то вышли из него даже окна не закрыв. Мы думали, что зайдём на пять минут. И эта машина простояла там три дня с открытыми окнами — из него ничего не пропало и всё нам вернули. Магазины все стоят с разбитыми витринами, но ни у кого даже в мыслях нет подойти и что-то взять. В этом плане карабахцы потрясли и удивили».
