В воскресенье вечером, как ожидается, Джорджия Мелони станет первой женщиной-премьер-министром Италии.

Ее победа станет исторической не только из-за ее пола, но и потому, что она возглавляет партию, которая находится дальше вправо, чем любое основное политическое движение Италии со времен ее бывшего фашистского лидера Бенито Муссолини, пишет CNN.

Ее политическая платформа будет знакома тем, кто следит за риторикой ультраправых в последние годы: она открыто ставит под сомнение аборты, стремится ограничить иммиграцию и, похоже, одержима идеей, что традиционные ценности и образ жизни находятся под угрозой из-за всего, начиная от глобализации и заканчивая однополыми браками.

Не стоит удивляться тому, что одним из ее самых больших поклонников является Стив Бэннон, человек, который в значительной степени создал политическую идеологию бывшего президента США Дональда Трампа и которому приписывают рождение американского движения альт-правых.

Ее вероятная победа происходит на фоне недавних триумфов ультраправых в Европе.

Несмотря на то, что Марин Ле Пен проиграла президентские выборы во Франции Эммануэлю Макрону, ее сторонники по всему континенту были воодушевлены как ее долей голосов избирателей, так и тем, что она резко сместила политический центр Франции вправо.

В Швеции антииммигрантская партия «Шведские демократы», как ожидается, будет играть важную роль в новом правительстве, получив второе по величине число мест на всеобщих выборах в начале этого месяца. Эта партия, которая сейчас является основной, изначально уходила корнями в неонацизм.

Европейские консервативные правые определенно чувствуют, что после нескольких спокойных лет они переживают возрождение.

«Что-то определенно происходит. От Франции и Италии, крупнейших европейских держав, до Швеции... чувствуется, что среди наших граждан зреет неприятие явно несостоятельной общеевропейской ортодоксии», - говорит Гуннар Бек, член Европейского парламента, представляющий Альтернативу для Германии (AfD).

AfD - крайне правая партия, которая стала первой, за которой немецкое правительство установило наблюдение со времен нацизма. В то время Центральный совет евреев Германии приветствовал это решение, заявив: «Деструктивная политика AfD подрывает наши демократические институты и дискредитирует демократию среди граждан».

AfD вызвала шок в Европе в 2017 году, получив более 12% голосов на федеральных выборах в Германии, что сделало ее третьей по величине партией и официальной оппозицией.

Откуда берется этот импульс?

«Кризис стоимости жизни подрывает правительства и европейские институты. Конечно, конфликт в Украине ухудшил ситуацию, но такие вещи, как европейская программа «Зеленый курс» и монетарная политика Европейского центрального банка, подталкивали инфляцию и до войны. Снижение уровня жизни означает, что люди, естественно, становятся недовольными своими правительствами и политическим истеблишментом», - добавляет Бек.

Кризис всегда создает возможности для оппозиционных партий, независимо от их политической идеологии. Но политика страха в условиях кризиса, как правило, больше подходит правым популистам.

«В случае Мелони и ее партии, она смогла критиковать как истеблишмент Марио Драги, неизбранного технократа, назначенного премьер-министром, так и популистов, которые поддерживали его коалиционное правительство», - считает Марианна Гриффини, преподаватель кафедры европейских и международных исследований в Королевском колледже Лондона.

«Мы как страна очень сильно пострадали от пандемии, особенно в самом начале. Много людей умерло, много предприятий закрылось. Нам было трудно получить поддержку от остальных стран ЕС. С тех пор истеблишмент и правительства Конте и Драги стали легкой мишенью для метания камней», - отметила Гриффини.

Почему кризис создает такую уникальную возможность для правых популистов? «Большинство исследований показывают, что консервативные избиратели испытывают большую потребность в определенности и стабильности. Когда наше общество меняется, консерваторы психологически настроены воспринимать это как угрозу. Поэтому гораздо легче объединить этих людей против реальных изменений или мнимых угроз, таких как энергетический кризис, инфляция, нехватка продовольствия или иммигранты», - считает исполнительный директор организации «Защити демократию» Элис Столлмайер.

«Рост цен на продовольствие и топливо, падение доверия к демократическим институтам, растущее неравенство, снижение классовой мобильности и опасения по поводу миграции породили чувство отчаяния, которым легко могут воспользоваться недобросовестные лидеры»,  - объяснил профессор демократии из Бирмингемского университета в центральной Англии Ник Чизман.

Он считает, что нынешняя комбинация кризисов - это «идеальный шторм для либеральной демократии - и чтобы пережить его, потребуются гораздо большие усилия со стороны тех, кто верит в инклюзивность, ответственное правительство и права человека».

Тот факт, что мы говорим о самой последней волне популизма, означает, что, по определению, мы уже видели, как правые популисты приходили к власти, и видели их поражение. Почему же тогда перспектива новой волны так тревожит тех, кто выступает против нее?

«Парадокс популизма в том, что он часто выявляет реальные проблемы, но стремится заменить их чем-то худшим», - говорит Федерико Финчельштейн, ведущий эксперт по популизму и автор книги «От фашизма к популизму в истории».

«Неудачи политических элит и институтов они стремятся заменить мощным, культовым руководством. У Трампа это получилось естественно, и он подтолкнул других, таких как Эрдоган, Болсонару и даже Орбан, пойти еще дальше», - добавляет Финчельштейн, имея в виду авторитарных лидеров Турции, Бразилии и Венгрии, где в последние годы демократические нормы были серьезно подорваны.

Он также отмечает, что популисты «в целом очень плохо умеют управлять правительствами, как мы видели на примере Трампа и других во время пандемии».

В этом, в двух словах, заключается потенциальная опасность этой популистской волны. В период серьезного кризиса те, кто утверждает, что у них есть решения, могут сделать все намного хуже для граждан, которым они в итоге будут служить. А если ситуация ухудшится, неизбежны новые кризисы, а значит, неизбежен еще больший страх и новые возможности для популистов.

Не стоит забывать, что в Италии Мелони - лишь последняя - пусть и самая крайняя - в длинном списке успешных политиков-популистов. Те, кто преуспел до нее и вошел в правительство, стали ее мишенями в оппозиции.

Если кризисный цикл в Европе продолжится, то вполне вероятно, что через несколько лет мы будем обсуждать появление еще одного крайнего популиста, эксплуатирующего страхи граждан. И каждый, кто внимательно следит за европейской политикой, прекрасно знает, что сотни таких людей ждут наготове, ободряясь и воодушевляясь каждый раз, когда кто-то из их племени вступает в борьбу с истеблишментом и побеждает.