Ашоту исполнилось 34. Он не хочет задувать свечи на праздничном торте, пусть дети развлекаются. Будь его воля не было ни торта, ни празднования.

Гости за столом – его родные, оставшиеся в Степанакерте и мы. Ашота я вижу впервые. Он немногословен. С членами семьи почти на разговаривает, в основном беседует с нами...В последнее время, он практически не общается с людьми и не выходит из дома.

Зеленые глаза Ашота направлены в нашу сторону. Он говорит громко и быстро, обращаясь исключительно к нам. Он говорит о войне, вернее, исключительно о войны. По словам родных, уже год как Ашот рассказывает о войне. Из его сказанного сложно выудить информацию – эпизоды боев периодически переплетаются с воспоминаниями о погибших товарищах. Бои начались для него в Гадруте, он дошел до Шоша, чтобы защитить родную деревню от врага, и преуспел в этом.

Порой сквозь печать печали на лице Ашота ненадолго высвечивается некогда улыбчивый  молодой человек. Взглядом он дает понять родным не поднимать тему необходимости женитьбы, что они пытаются сделать, воспользовавшись присутствием гостей.

Велико желание заснять Ашота на камеру, но он не соглашается, а я не настаиваю. Он любезно сопровождает нас на съемках, узнав, что мы готовим репортаж об оставшемся после войны Арцахе.

Ашот надевает солдатскую куртку и мы направляемся в Амарас. 

Ашот беспрерывно говорит, не может смириться с потерей большей части Арцаха, говорит об упущенных в прошлом возможностях, ошибках властей, тех, кто не стал сражаться, говорит, что если бы столько не сбежало с поля боя, Гадрут и Шуши могли бы удержать. Жаль, что не соглашается на съемку.

По дороге в Амарас мы иногда останавливаемся, снимаем. После Амараса направляемся в Чартар, затем в Мартуни. Ашоту некомфортно от интенсивности съемок, не остается времени на его рассказы о войне.

В Чартаре встречаем одну-две семьи. Каждая в какой-то мере похожа на Ашота – война стерла с лица улыбка у кого-то, у другого во взгляде страх и разочарование

За пределами Степанакерта война все еще «живет» в домах людей, вскакивают как от одного выстрела на границе, так и от шелеста листьев. Каждую минуту ждут, что «турок ворвется в их дом».

В Мартуни местные жители вызвали полицию, увидев 4 незнакомцев, вероятно мы каажемся подозрительными.

Представляюсь полицейскому, нам желают доброго пути, с наступлением темноты едем в Степанакерт. «Самая безопасная» дорога ночью из Мартуни в Степанакерт через Ннги.

На следующий день направляемся в сторону потерянного Карвачара, остановка в Чаректаре, по ту сторону уже азербайджанский пост. Единственной семье в деревне нелегко. Мать и 8 детей живут напротив азербайджанской позиции, под постоянным наблюдением огромного видеоустройства. Дети, младшему из которых 4 года, пользуются водой из того же источника у подножия горы, что и азербайджанские солдаты.

Несколько дней назад азербайджанцы с позиций забрасывали крыши домов камнями. «Ремонтные бригады» в селе пока так и не появились. Чаректар -  поселок из пепла, на котором строятся новые дома. Жители села сожгли дома в дни сдачи Карвачара, узнав от руководства, что Чаректар тоже «отдадут туркам». Потом выяснилось, что произошла ошибка, деревню жечь незачем. Граница будет проходить через Чаректар. Сейчас в селе нет ни  жителей, ни школы, ни магазина.

После возвращения из Чаректара уже нам есть что рассказать Ашоту․ Сожалеет, что не поехал с нами․․․

Спустя год после войны в душе Ашота все еще идет война...

Гаяне Алексанян