60-летний Арам из Ливана многие годы содержит бар в Марселе, куда сходятся городские армяне. Он родился вне исторической Армении, но стоит ему вспомнить о сгинувших людях и храмах - и его захлёстывают злоба и боль. О нём и армянах Марселя – статья итальянского журнала Q Code. Ниже – перевод статьи.
«Как и для многих других мигрантов – итальянцев, корсиканцев, сeвероафриканцев, вьетнамцев – высаживавшихся Марселе, так и для армян этот древний порт становился началом новой жизни, первой остановкой на новом пути. Немало армян тут и осталось. В начале 30-х годов их было около 20 тысяч, или 10% иностранного населения всего города.
Но первые годы жизни армянской общины в Марселе были какими угодно, но только не лёгкими. Без имущества и знания языка, они попадали в переполненные лагеря размещения в разных районах города, а потом – в скромные жилища в фабричных районах. На заводы многие из них и поступали разнорабочими. Армяне вновь столкнулись с бедностью, лишениями и отчуждением – тем, о чём Анри Верной, он же Ашот Малакян, рассказал в фильме Рю Паради, 588.
Но неразрывные связи с родиной остались. И армяне Марселя начали восстанавливать цепь этих разорванных связей. В 1919 г из Константинополя в Марсель перебралась армянская школа. Но в основном армяне собирались в 7 армянских церквах, где не угасал язык, песни, литургический календарь и религиозные праздники.
В 1931 г на Авеню Прадо был построен кафедральный собор. И неудивительно – церковь всегда была прочным связующим для армян, оказавшихся далеко от родины.
То, что память о Геноциде армян жива, видно тут же. Таблички и баннеры на государственных зданиях, конференции, круглые столы и выставки, одна из которых – в Историческом музее Марселя, с фотографиями 100 беженцев в Марсельском порту в 1922-26 гг.
Не чужие в этом городе и фамилии на ян – на табличках у домофонов, на магазинах. Армянское в воздухе повсюду. Но мне хочется поговорить, и я хочу пойти туда, где много армян.
Откуда и начать, как не с церквей? Начать я хочу с католической церкви на Рю-Сиби в центре города. Кажется, до неё легко добраться. А на самом деле, после двух попыток добраться, после указаний местных, я снова там, откуда вышла.
Когда вечером я рассказываю свои приключения Клаудио, миланцу, живущему в Марселе, он отвечает мне, где найти армян. Он же предлагает стать моим гидом и переводчиком.
На следующий день – в последний день моего приезда, мы оказываемся в баре. В баре армян, если быть точным.
Внутри словно открыто окно в прошлое. Может, в 40-е. Тусклый свет, облупившиеся стены. Если бы Мало стульев, мало бутылок. Но это не изощрённый дизайн. Гора Арарат, связанная для армян, и распятие на дверях, показывают: прибыль с клиентов здесь вторична. Место сбора своих – первично.
По раскатистым р и звонким согласным видно: тут почти все – армяне.
После первой рюмки пастиса мы знакомимся с содержателем – ливанским армянином около 60 лет, по имени Арам.
Второй стакан, а может, третий… Арам показывает нам Арарат и говорит, что поддерживает ежедневную связь и со своими соотечественниками в Бейруте, и с теперешней Арменией, но жизнью в Марселе, по собственным слова, он вполне доволен. С другой стороны, подчёркивает он, армяне в любой стране всегда стремились адаптироваться и интегрироваться. А всё потому, подчёркивает он, что в системе ценностей армян на одном из первых мест – труд и уважение к закону.
Арам очень хорошо знает, что политика турецкого правительства не совпадает с тем, что думают обычные люди. Вот 100 тысяч турок на похоронах Гранта Динка, показывает он на снимки. Борьба армян не окончится, пока Турция не признает преступление, говорит он.
Признание Геноцида - не единственная боль . Арам с горечью рассказывает об уничтожении армянского культурного наследия. Вчера оно было погублено османцами, сейчас оставлено на произвол судьбы правительством Турции.
Невероятно, какой силы достигает память и тяга к родной земле, даже если армянин, как Арам, рождён вдали от исторической Армении.
Я рассказываю ему, как мне довелось видеть документальный фильм об армянских храмах, которые курдские пастухи превратили в хлевы. Здесь Арам снова загорается: курдам он не может простить, что когда-то они из корысти поддержали турок.
После – черёд азербайджанцев, с которыми отношения очень натянутые.
Дальше идут грузины, с которыми у армян нет открытых конфликтов, но уж точно не сказать, чтобы два народа друг друга любили. Скорее наоборот. И Арам – не исключение.
В конце мне начинает казаться, что Арам – армянин третьего тысячелетия, не смотрится сторонником межкультурной коммуникации.
Конечно, идеи Арама крайне острые. Он открыто говорит мне, что не верит в возможность мирного сосуществования разных культур. Но исходят они из истории народа, ставшего островком христианства посреди в исламизированных земель. Здесь не оставалось ничего другого, как изо всех сил держаться за родные корни.
Интересно, рассчитывали ли младотурки на такое будущее. И на что рассчитывают наши правительства, когда закрывают глаза на истребления, чинимые авторитарными режимами.
Но уже поздно, и Арам должен закрывать бар. Он задержал его на целых полтора часа специально для нас.
Прощаемся, пожимаем руки, благодарим за вечер. Жаль, что мы не сфотографировались. На фоне армянского флага снимок был бы прекрасный. Миланец, казертанка и армянин из Ливана в Марселе».
