Пол в домике тети Зиты наклонный. Это ощущается, когда передвигаешься по комнате.

«Наклонный – это полбеды. Хуже, что в доме сыро. И загляни в угол шкафа», - комментирует хозяйка времянки, показывая следы посещения крыс.

Семья живет во времянке три десятка лет, здесь выросло не одно поколение. И сейчас в семье маленькие дети. Так и живут люди, в сырости, холоде, тесноте. Как следствие, болезни суставов, бронхит, астма.

Обогреть помещение практически невозможно. Как только гаснет источник энергии, тепло моментально выветривается через тонкие стены. «Родственники окна поменяли. Отдали нам старые на растопку», - кивает тетя Зита на сложенные у стены рамы. Денег не то что на отопление, на лекарства не хватает. Пища готовится на газовом баллоне. Все помещение такого размера, что о личном пространстве говорить не приходится. Крошечный символ комфорта – собственный туалет, где едва можно повернуться. Зато не на улице, как во многих других местах. Но чтобы выкупаться все равно надо идти в баню или к знакомым.

Несмотря на то, что формально государство погасило долг перед жителями Гюмри, потерявшими жилье в многоквартирных зданиях, на деле десятки и даже сотни семей продолжают ютиться во времянках. Это семьи, потерявшие дома в частном секторе, семьи, по каким-то причинам выбывшие из программы обеспечения жильем, а также увеличившиеся за 30 лет семьи, которые попросту не помещаются в однокомнатных квартирах. Поэтому в Гюмри еще остаются целые кварталы времянок.

«Пусть приедут члены правительства, поживут здесь. Да они тут и полчаса не выдержат», - сердится тетя Зита: «Писали куда угодно. Безрезультатно, только бумаги перекладывают». Тетя Зита родом не из Гюмри, приехала давно из Тбилиси. «Много приезжают из прессы, снимают, пишут. А что они могут? Пользы нет», - вздыхает женщина.

Подросток Гурген на камеру говорить о жизни во времянке и учебе отказывается. Но о планах на взрослую жизнь охотно делится. «Окончу школу, поступлю в авиационный институт. Обязательно стану летчиком», - говорит Гурген.